Кафе `Ностальгия` - Зоя Вальдес

МОНГИ. Мне не нравится, что т-т-ты торгуешь т-т-телом.

НЬЕВЕС. А ты? Тебе не надоела машинка, штампующая зеленые?

Монги хочет ее поцеловать. Она уворачивается. Затемнение.

Интерьер. День. Вид моря. Самуэль снимает плывущего вдалеке на автомобильной камере Монги. НЬЕВЕС (иронично). Эй, ты, Коппола,[186]смотри сюда. Она отводит его в другую комнату. Начинает раздеваться, Самуэль снимает ее. Она подходит к окну, раздевается догола. Вдалеке плывет Монги. Ньевес возвращается к Самуэлю, забирает у него камеру. Он ложится на софу, она стаскивает с него брюки. Сидя верхом на Самуэле, Ньевес достает из кошелька, который лежит посреди стола, презерватив. Самуэль косится на него. Поцелуй.

САМУЭЛЬ. Никогда не делал это с… (Поцелуи.)

НЬЕВЕС (не прекращая целовать). С презервативом?

Самуэль отрицательно мотает головой. Ньевес покусывает его.

НЬЕВЕС. С негритянкой?

Самуэль опять отрицает. Ньевес чуть не заглатывает язык парня.

НЬЕВЕС. С проституткой?

САМУЭЛЬ (мотая утвердительно головой). Кроме того, с бывшей бабой Монги.

Крупно их тела. Ну просто глаз не отвести. Затемнение.

Вечер. Натура. Малекон. Средний план. Друзья идут молча.

АНДРО (прерывая молчание). Как там море, Монги?

Тот качает головой: так себе.

АНДРО. У меня огромное желание нырнуть. Море – это такая штука, такая, такая, ну я не знаю, но это совсем не то же самое, что на пляже. На пляже кругом берег. А в море опасность придает ощущение, черт, я не знаю чего…

САМУЭЛЬ (Монги). Я снял тебя. Это красивейшее зрелище: ты посреди океана.

МОНГИ. Ну и к-к-как оно? (Самуэль мнется.) С н-н-негритянкой-то?

САМУЭЛЬ (восхищенно). Сначала она была сверху, а я снизу, потом на боку. А дальше она захотела быть снизу. Просто бешеная баба. Черт, прости, старик… (Монги делает жест, мол, все это ерунда.) Она любит тебя, а сегодняшнее – это так, фигня на постном масле. Ты помнишь, ведь она сказала, что нам! обязательно нужно быть на вечеринке в Доме Саркофагов? Она тоже придет, правда, позже.

АНДРО (присоединяясь к ним). Сегодня вечеринка? Кабальеро, судя по тому, как мы движемся, нам и до сентября не добраться до Комодоро.

Затемнение.

Натура. Вечер. Здание Саркофагов, перед Малеконом. На одном из балконов видна наполовину свесившаяся девушка, она восторженно горланит песню:

И вышло так: твоя любовь – моя печаль,

На всех углах о вас лишь говорят:

Что за бесстыдство, заодно меня честят,

Когда-то ведь любила я тебя…

Эй, посмотрите, кто идет! Уж не Монги ли? Ну, поднимайся, поднимайся к нам! Ну не хрена себе!

Вечеринка. На сцене обдолбанные рокеры. Остальные разговаривают или танцуют. Пьяная девица с балкона теперь развлекается тем, что прыгает на автомобильных камерах. Все пытаются подражать Монги, видя в нем лидера. Даже рокеры суют ему микрофон, подстрекая спеть с ними. Монги не хочет. Две девушки приближаются к Самуэлю и Андро. ОДНА ИЗ НИХ. Привет. Я – Коммуна, она – Бастилия. Мы работаем в паре, спецы по французам. Но сегодня можем сделать для вас исключение. Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять. О-па, выпало на кучерявого.

Бастилия прикуривает косяк, затягивается, протягивает его Самуэлю.

АНДРО (сердито). Приятель, ты уже трахался сегодня с чернокожей, дай и мне попробовать.

Самуэль отходит. Андро исчезает в сопровождении двух обкуренных девиц. Самуэль берет камеру, собираясь поснимать. Хозяйка дома препятствует этому.

ХОЗЯЙКА. Запрещено, как в музеях, можно повредить произведения искусства.

Самуэль бродит по огромному дому. Вот он появляется в одной из комнат. Группа молодых людей обоего пола развалилась на диванных подушках, они как будто спят, глаза накрыты ватными тампонами, смоченными в отваре викарии. Вокруг них ведра с лечебным отваром, время от времени кто-то открывает глаза, макает вату в лечебное средство. Когда это происходит, видно, что глаза молодых людей воспалены. На табличке большими красными буквами написано:

КАБИНЕТ ДЛЯ БОЛЬНЫХ КОНЪЮНКТИВИТОМ. ЗАРАЗНО

Самуэль тихонько пробирается к следующей комнате, на входе которой другая надпись:

ПОСТМОДЕРНИЗМ. СВЕРХЗАРАЗНО

Самуэль осторожно толкает дверь. Внутри еще одна группа: читает книгу Умберто Эко.[187]Соответствующая обстановка: витые картонные колонны. Люди, одетые в греческие туники, сделанные из старых простыней и мешков из-под сахара, сидят, прислонившись к колоннам. Скучая, Самуэль входит в следующую комнату. Там под ослепительным светом играет колодой карт Монги. Самуэль усаживается напротив в позе буддиста. Он завороженно смотрит на то, как руки Монги тасуют карты. Монги протягивает Самуэлю напиток в красивой чашке китайского фарфора.

МОНГИ. Это ч-ч-чай из какого-то грибка, извлеченного из к-к-коровьих лепешек. Выпей, и у т-т-тебя будет ощущение, словно ты п-п-проглотил пылевидное кольцо Сатурна.

Самуэль, подавляя отвращение, делает глоток. Монги продолжает тасовать карты. Искусственный свет, очень сильный и белый, обволакивает их.

МОНГИ. Так б-б-будет у нас будущее? Слушай, музыка – это в основном свет. Мне с-с-страшно, обними меня.

Самуэль подчиняется. Монги покрывается потом, его трясет. Вдруг он отстраняет друга и бежит в главный зал. Там направляется к группе рокеров, берет гитару и начинает петь, медленно, печально, чувственно:

Кругом темно, наступила ночь.

Я смотрел на себя самого.

Там виден мой смертельный свет,

Мне говорят, что я человек, чертов человек,

Я должен быть таким всю жизнь,

Я должен жить как человек.

Я не знаю, что за свет ты видишь во мне.

Я искренен.

Лицо мое, нервы, израненная плоть.

Я человек, но мне больно жить,

И важно лишь то, что меня завели,

Словно электрическую куклу,

И я перехожу через любую границу.

Я боюсь расстояний, и солнце мне ненавистно,

Оно убивает во мне свет.

Я искренен, посмотри,

Мой страх, горячка, желание убивать.

Не знаю, что за свет я вижу в тебе,

Жить как я – это значит умереть.

А я хочу жить,

Люблю свою жертву, проклинаю солнце.

Люблю и ненавижу смерть.

Один за другим все принимаются танцевать словно автоматы. Самуэль, плюхнувшись в кресло, обтянутое потрепанной камчатной тканью, созерцает Монги налившимися кровью глазами. За окном светает. Затемнение.